Я, кажется, влюблен всегда...

Ранней весной мы с Левитаном уезжали в окрестности Москвы на охоту. У него было новое ружье.

В Перервах под Москвой, у разлива Москвы-реки, было много пролетной дичи. Вечером, в Кускове, мы стояли на тяге. И в сетке наших ягдташей была дичь. Носы вальдшнепов выглядывали из нее.

Утром с Курского вокзала мы шли пешком, гордые тем, что охотились и что на нас глядят. У Красных ворот нам встретились гимназистки, идущие в гимназию. Мы шли, как бы не обращая на них внимания. Но что было в душе! Мы шли как бы не по земле: они смотрят на нас! И как они все прекрасны!

- Видишь, - говорит Левитан. – Вот они смотрят на нас. Потому  что мы охотники! А узнай они, что мы художники – знать бы не захотели…

- Почему? -  удивился я.

Неудача. Около 1886
Холст, масло. 53,8 × 35,8
ГТГ

 - Но это так. Я  тебе верно говорю. Мы не нужны. Они не понимают. Я же не знаю, что говорить с ними. Когда мне сестра говорит: "Зачем ты пишешь серый день, грязную дорогу?" - я молчу. Но если бы это мне сказала она, которую я полюбил бы,  моя женщина,  - я ушел бы  тотчас же.

- Какой ты, Исаак, сердитый… - пошутил я.

- Нет, не сердитый. Так нельзя жить. Это был бы обман…Конец любви…

Он остановился и, смотря на меня своими красивыми серьезными глазами, волнуясь, сказал:

- Да, цапка. Ты этого не понимаешь. Но поймешь, погоди. Ведь мой этюд  - это тон, эта синяя дорога, это тоска в просвете за лесом, это ведь – я, мой дух. Это – во мне. И если она это не видит, не чувствует, то кто же мы? Чужие люди! О чем я с ней буду говорить? Вот Антоша это понимает. И что же, он один, и не влюблен, как ты,  всегда (Антоша – это Антон Павлович Чехов).

- Пожалуй, - согласился я. – Но знаешь, я действительно, кажется – влюблен всегда… А может быть, и нет… Но все нравятся: и Хрусталева, и Гюбнер, и Ван-Зандт, и все мои двоюродные сестры… И прямо не знаешь, какая лучше…

-Ты все шутишь, цапка. Ты – крокодил. Хрусталева, правда, очень красива. Но говорит: "Стихи читать скучно". "А Пушкин?" - спросил я. Она ответила: "Тоже скучно".  Спросил Антошу. Он совсем завял, когда говорил с ней…