Как трудно было учиться весной...Из студенческих воспоминаний.



К.А.Коровин.
Натурщик в костюме бедуина. 1880-е

В Училище живописи, ваяния и зодчества в Москве товарищами моими были Светославский, Левитан, Несслер, Мельников, Поярков, Комаровский. При переходе в натурный класс мы попали в мастерскую профессора А.К.Саврасова и назывались  - пейзажисты. Ученики других профессоров  нашей школы  - Перова, Сорокина, Прянишникова, - в отличие  от нас, назывались – жанристы. Впрочем, мы, пейзажисты, тоже были обязаны в натурном классе рисовать и писать красками нагих натурщиков.

  Помимо многих научных предметов в Школе преподавались еще специальные науки: история искусств, анатомия и перспектива. Экзамены проходили  в мае месяце. Не ужасно ли? Весна, солнце, дневное время, а мы должны были сдавать экзамены по наукам!...

- И зачем нам анатомия? – негодовал Светославский.

- А зачем нам писать голого банщика? – вторил ему Левитан.

 В то время, в дни нашей юности, нам всего отраднее было чувство созерцания природы, особенно – печальной. Пленяли сердце и грустные сумерки с потухающей зарей, и серый, ненастный день поздней осени, с опавшими листьями, и зимние дали. Нам почему-то всегда хотелось уйти из города, который мы не любили; именно – уйти пешком. Поэтому мы всегда ходили, как и многие другие ученики, в высоких яловочных сапогах. Точно нам предстояло бродить по болоту.

 Некоторые встречные из простых людей, мрачно покосившись на нас, говорили: "Студенты прут".

 К тому же на нас были широкополые шляпы – тоже влияние моды.

…Мы не могли готовиться к экзаменам в Москве – нас влекло на природу. Мы брали тетради лекций, хлеб, колбасу, печеные яйца и уходили за город, в Остнакино, Медведково, Кунцево.

Как только выйдем из Москвы за заставу – вот радость, вот счастье, вот восторг. И чем дальше идешь из скучного города, тем отраднее.

Мы были дружны, и нас связывало трудное искусство живописи.



И.И.Левитан

Дорога в лесу. 1881

 Найдя красивое место в лесу или у речки,   мы устраивались; клали  на траву  салфетки, выкладывали на нее еду, располагались кругом. Развертывали тетради с лекциями. Атлас анатомии портил все настроение: кости, красные, без кожи, мускулы, печенка – как это не шло к окружающей прелести весенней природы.

 - Посмотри, как это ужасно! – говорил Левитан. – Люди вообще так себе, не очень красивы. Но еще когда содрать кожу, то это отвратительно. Зачем мне анатомия, когда я пишу даль и небо?

 - А эта греческая пустыня? – говорил Светославский, показывая на книгу истории искусств. – Черт ли в ней! У нас Днепр в Киеве много лучше.

 Один из нас начинал читать лениво и скучно, некоторые записывали для памяти в тетрадку.